Херсонский депутат Виталий Богданов: В оккупации мы сопротивлялись, как могли и умели

Фото: facebook.com/bogdanov.vital

Херсонский депутат рассказал, как Херсон пережил оккупацию, как жители встречали украинских защитников, почему заявления мэра города Игоря Колыхаева у горожан вызвали огромный диссонанс и когда российские спецслужбы начали зачистку своих людей в арбузной столице страны.

Херсонский политик Виталий Богданов находился в оккупации с первого дня, когда в город вошли русские войска. Он выходил на протестные митинги, помогал украинским спецслужбам разоблачать коллаборантов и оказывал содействие военным с координатами командных пунктов оккупантов, складов с оружием. После освобождения Херсона получил благодарность за свою работу в оккупации от ДБР и центрального аппарата СБУ.

В интервью «КП в Украине» Виталий Богданов рассказал, чем жил город во время оккупации, кто устраивал «показательные казны», как мэру Херсона Игорю Колыхаеву удалось провести шесть исполкомов под дулами российских автоматов и почему его удивил человек, поднимавший украинский флаг на горсовете. Это очень эмоциональное, иногда даже резкое интервью, и мы решили его подать без купюр.

Сначала в город зашла российская «спецура», а затем – «специалисты по фаршу»

– Виталий, вы, как и другие херсонцы, провели почти 9 месяцев в оккупации. Как вам удалось не просто быть в оккупации, но и сопротивляться российским оккупантам?

– Херсон оккупировали не сразу. 24 февраля русские войска въехали на Антоновский мост. Несколько дней шли бои. А город в это время осаждали.

– То есть был определенный люфт времени, чтобы уехать?

– Даже если бы я и хотел, у меня лично такой возможности не было. Я еще с 2014 года в российских списках лиц, приравненных к так называемым членам террористических организаций. К тому же в Херсонской области немало предателей, коллаборантов были готовы сдать меня и других активистов при первой возможности. Это те люди, с которыми я боролся в течение своей политической карьеры – бывшие представители Партии регионов, которые потом «перекрасились» и разные ОПЗЖ, Оппозиционный блок и т. д. Было много «друзей».

В частности, господин Журавко (народный депутат V-VI созывов от Партии регионов, еще с 2014 года высказывавший антиукраинские призывы, призывал к свержению конституционного строя в Украине, а после полномасштабного вторжения России в Украину активно способствовал российским властям в проведении так называемых референдумов в Херсоне и укреплению оккупационных властей. – Авт.) и лично, и публично озвучивал угрозы «повесить Богданова на лужайке у Белого дома» (городской государственной администрации. – Авт.). Но мы выстояли, а он «встретился» с «Хаймерсом» в частном отеле в Херсоне (25 сентября стало известно, что Алексей Журавко погиб от ракетного удара по частному отелю Play Hotel by Ribas, где он находился вместе с прокремлевскими представителями. СМИ, приехавшие освещать «референдум». – Авт.).

– Вернемся к первым дням оккупации…

– Где-то 1-2 марта уже под моим домом стоял российский БТР. Много российских военных. Честно говоря, не было понимания, как себя вести, что говорить… Мы сопротивлялись, как могли и как умели.

Первые протестные митинги проводились возле облгосадминистрации. Люди демонстрировали большую решительность. Удивлялись даже оккупанты. Но замечу, что сначала в городе была не Росгвардия, а так называемая «спецура». Однажды мы с ребятами разговорились с ее руководителем. Он был в шоке от увиденного. Говорит: «Я впервые вижу, что. когда мы говорим: «Стойте, стрелять будем», люди бегут не от нас, а на нас. Мы с парнями поняли, что разгорается война и что к чему. Мы же думали, что вы фанатики, а вы – просто вольные люди. У нас скоро ротация, и мы сюда не вернемся. Вместо нас сюда приедут “специалисты по фаршу”. И действительно, они держали дистанцию.

А потом приехали Росгвардия и, как мы выяснили, представители «Беркута», которые в 2014-м бежали в Крым.

Много смертельных случаев было на митингах. Во время одного из них люди шли по улице, а по ним открыли слепой огонь. Погибли около 190 человек. Российские пропагандисты потом осветили это как – «стали случайными жертвами».

После 6 марта ситуация усугубилась. Появились следователи из Краснодара, навезли разной техники. Часто запускались дроны, чтобы фиксировать и распознавать активистов. Многие люди начали работать в толпе.

– Что значит – «работать в толпе»?

– Делали разные провокации, чтобы устроить «показательную казнь». Расскажу об одном из ярких случаев. У нас на площади есть памятник Героям Небесной сотни, на котором высечены также фамилии погибших ребят-атошников. Один из бойцов Росгвардии на глазах отца погибшего атошника написал на монументе красной краской «Убийцы», а затем начал бить ногами его второго сына. Конечно, отец не выдержал, бросился защищать ребенка – сразу начали избивать и его. Мы стали его спасать, а в это время на на полетели светошумовые гранаты, прозвучали выстрелы. Стреляли резиновыми пулями. Один из мужчин получил такой ушиб грудной клетки, что его медики не смогли спасти.

На следующих митингах было все меньше и меньше людей…

Митинг в оккупированном Херсоне, 5 марта. Даже оккупанты удивлялись такому мужеству украинцев. Фото: facebook.com/bogdanov.vital

Облавы – это было самое страшное!

– И я так понимаю, что потом были задержания?

– Да. И по каждому задержанию они пытались устроить “показательную казнь”. Например, когда задержали директора Театра кукол, депутата облсовета, на 100% украиноязычного человека, то записали с ним видео, где заставили его сказать по-русски следующее: «На митинге хулиганы напали на вооруженных росгвардейцев и стреляли в них». Мы понимаем, что его заставили это сказать, не осуждаем его.

А еще был случай, когда задержали нашего предпринимателя и выдали его за знаменитого партизана. Забрали у него телефон, закачали туда всякого разного – будто он на фоне русской музыки выступает с призывом: «Херсон, вставай на борьбу».

Российская агентура работала очень активно. Массовым был информационный удар от российских СМИ, активно запустивших в Херсонской области свое радио, ТВ. Радио Симоньян очень сильно бомбило херсонцев с первых дней оккупации. Каждые 15 минут перебивочки, реклама типа «Сдай партизана – получи миллион рублей».

– По квартирам, домам ходили, обыскивали?

– Облавы – это было самое страшное! В начале и конце улицы выставляли по БТР и начинали зачистку. Очень важно было не попасть в облаву, потому что не выбраться.

– А как не попадать?

– Постоянно менять место пребывания. Мне со временем удалось получить техническую инструкцию от наших силовиков, как действовать в той или иной ситуации, какие употреблять кодовые слова, чтобы не выдать себя и не выдать товарищей.

А сначала я совершил немало ошибок. К примеру, оставался со своим телефоном. Надо было порвать все связи. Только с несколькими людьми общаться. Это важно! Многие активисты погорели без таких знаний.